По заявке:
 Старый больной тайчо
2. Ааааа можно я примажусь к дню рождения тайчо (ну просто так совпало) и попрошу для себя академию? ** на деньрожденскую тему, с романсом и неожиданными подарками, рейтинг чем выше - тем лучше.

Название: Подарок
Фандом: Блич
Пейринг: ШунУки
Жанр: романс
Рейтинг: PG-15
Размер: мини, ~ 3206 слов
Дисклеймер: все не мое, кроме набора слов.
От автора: заказчик, простите, но лучше подарка я не придумала. Как бы ни был банален мой выбор. + Наверно, я маловато сюда романса впихнула, но если я начну что-то писать, мне себя уже не остановить, сорри. + опять же, сорри, НЦ не влезло и, имхо, испортило бы все волшебство первых чуйств. И вообще ааааа, Академия мне не даецца, и конец я таки тоже про**ала. Т_______Т
01.11.11 – 03.11.11

читать дальше- Шунсуи, ты хоть помнишь какой сегодня день? – усмехается Рецу-семпай, проходя мимо подоконника, на котором я устроился, обложившись тетрадями и учебниками и грызя от волнения ручку. Черт дернул этого старого пердуна перенести теоретическую часть экзаменов на предпоследнюю неделю декабря. Генрюсай акцентировал свое решение тем, что молодежи надлежало как следует забить голову непонятными, витиеватыми формулировками и правилами до того, как придется применять эти формулировки и правила на практике - уже в январе, на практических экзаменах - якобы, чтобы за праздники вся теория улеглась в наших затуманенных гормонами юных и несчастных разумах, и ничто не мешало нам показать свои способности.
Вот старый пердун, что б у него борода отвалилась! Ведь я был совершенно не готов к такому несправедливому повороту событий! Ненавижу теорию. По мне так – лучше сразу на тренировочную площадку и утирать нос соплякам, которые так и норовят увести у меня из-под носа моих девчонок! И неважно, что больше половины из этих девчонок терпеть меня на дух не могут, из-за чего я каждый раз получаю смачные оплеухи. Но если уж так вышло, что я не могу щипать их за ягодицы, то и остальные парни по определению тоже не имеют права.
Я медленно отрываю взгляд от аккуратных, ровных строчек, усеивающих страницу одного из конспектов Укитаке, который, кстати, мне еле удалось стащить сегодня с утра из его сумки, пока мой болезненный друг и, по совместительству, сосед по комнате дрых, как убитый. Небось, опять сидел допоздна, зарывшись в эти глупые учебники. Ну что с ним поделать! Раз за разом повторяю, что это не только глупое занятие – хотя бы потому, что он и так чудом умудряется все запоминать во время лекций - но еще и выматывает его физически. Ему здоровье беречь надо. Только вряд ли я рискну об этом с ним заговорить по-серьезному – потому что когда Укитаке смотрит на меня так… провоцирующе-убийственно – дескать, давай, Шунсуи, ляпни что-нибудь не то, моя болезнь меня вовсе не калечит, и я прекрасно с ней могу справиться, поэтому прямо сейчас встану и заеду-ка тебе в глаз… я, ну… самоустраняюсь. У каждого есть свои тараканы, и то, с каким завидным упорством Укитаке сопротивляется своему столь несправедливому недугу, на самом деле, не может меня не восхищать. А уж без его конспектов я бы и подавно сессию завалил.
- Бьюсь об заклад, даже понятия не имеешь… - опять загадочно улыбается Унохана-семпай, пока я моргаю, пытаясь вспомнить, что же сегодня за день такой, что заставило Унохану выискать среди всех непутевых студентов именно такого разгильдяя, как я. Рецу-семпай старше меня всего лишь на пару-тройку лет, но она уже успела добиться заметных успехов в Академии – особенно в медицинском поприще, и старый пердун не без гордости назначил ее старостой нескольких курсов. Как девушка она меня, кстати говоря, не привлекает – слишком уж собрана всегда и строга, а мне больше по душе веселые и заводные девчонки. И это замечательно, потому что исключает собой часть проблем, которые бы возникли, реши я вдруг ухлестывать за столь неприступной особой, в чьи руки частично были переданы бразды правления этим рассадником знаний по названию Академия Шинигами.
- Ммм, двадцать первое декабря? – я тычу пальцем в небо, знаю, но гораздо больше меня сейчас волнуют экзамены, чем эфемерные намеки Рецу на какую-то особую дату. Девушка сверлит меня долгим, пронзительным взглядом, я ежусь, но спустя минуту она поворачивается и молча удаляется по коридору, бросив на ходу одну единственную фразу:
- Поднапряги мозги, Шунсуи, сам же пожалеешь потом.
Я непонимающе смотрю Унохане вслед, потом фыркаю и, скрипя зубами, возвращаюсь к чтению конспекта. Что бы ни взбрело ей в голову, разберусь с этим потом. Сейчас нужно как можно быстрее дочитать конспект, пока Укитаке не обнаружил пропажу тетрадки и не отправился на поиски гадкого меня. Надо будет попытаться как-нибудь проскользнуть в комнату, пока его нет внутри, и положить конспект на свое законное место. Не пойман – не вор, как говорится. Не то чтобы Укитаке не дал бы мне его, если бы я попросил, но выслушивать очередную лекцию в духе «Шунсуи, ты должен быть более ответственным» как-то не хотелось. Эти наставительные бредни я и так от учителей-то едва терплю.
Сзади за окном вихрится снег, а серые тучи, нависающие над землей, предрекают неизбежную метель. В последние дни значительно похолодало, и хотя я всегда переносил морозы стойко, сейчас озноб бежит по телу, заставляя меня то и дело вздрагивать. Согреться бы. У кого там интересно сегодня экзаменов-то нет… у Майи-чан или Рури-чан, хмм? Конечно, вряд ли я смогу развести этих малюток на секс, мозги-то у них на месте, но вот приятно провести время и искусать их губки кажется мне вполне осуществимым планом.
Я морщусь, глядя на разложенные учебники и тетради и на конспект Укитаке. Экзамены или девчонки? Девчонки или экзамены? Эх, ладно, была, не была. Запихиваю скучные бумажные пособия обратно в рюкзак и ретируюсь с подоконника.
Несмотря на унылое начало, день задается. Я коротаю время с девчонками – мне весело и легко, и я с удовольствием вдыхаю в себя сладкие ароматы их духов и вовсю стараюсь достать своими шаловливыми пальчиками туда, куда лезть таким нахалам как я строго запрещено. Ближе к вечеру мне даже удается стрясти пару бутылок саке с одного из старшекурсников, который задолжал мне за то, что я прикрыл его зад, спрятав у Укитаке под матрасом весьма забавные вещицы, которые старшекурсник спер во время тренировочной миссии по посещению мира живых. Тогда обыскивали буквально все спальни в студенческом общежитии, и лишь для Укитаке сделали исключение, ибо он у нас паинька и примерный ученик. Джууширо, конечно, потом за это с меня три шкуры спустил, но все равно не сдал с поличным ни вещицы, ни меня. Он хоть и любит наставлять всех на путь истинный, вернее друга не найдешь. Наверно поэтому я смог так хорошо ужиться с ним. Большинство остальных ребят раздражали меня своим высокомерием и самоуверенностью, но Укитаке был совершенно не такой. Пару раз я как-то даже ловил себя на мысли, что будь он девушкой, я бы… Тьфу, ну вот опять. В последнее время в башку ползет один бессмысленный бред.
На часах стрелка уже переваливает за час ночи, когда я, крадучись по темному коридору, добираюсь до комнаты. За окнами вовсю воет метель, скрывая мою поступь от ушей дежурных старшекурсников. Не помню, чья там сегодня очередь вылавливать страдающих бессонницей вкупе с крайним авантюризмом студентов, но ребята, похоже, облажались по полной программе. Осторожно закрываю за собой дверь, едва сдерживая рвущийся наружу смешок, и резко оборачиваюсь, когда кто-то за моей спиной громко прочищает горло.
- Укитаке, блин, у меня чуть сердце не выпрыгнуло! Я думал, ты уже спишь, - выдыхаю я, но тяжелый взгляд блестящих в полумраке карих глаз пригвождает меня к месту. Я приваливаюсь к двери, почему-то чувствуя себя виноватым за то, что от меня, наверняка, неслабо разит саке и духами. Почему-то только Джууширо всегда может докричаться до моего гласа совести, хотя я вроде редко делаю что-либо такое прям уж предосудительное.
Укитаке в простом белом кимоно сидит на коленях на полу, и, скрестив руки на груди, возвышается над кучей странных коробочек и ленточек и… что это? Открытки? Э…
- Знаешь, когда ты с утра стащил мой конспект, я порадовался тому, что ты хотя бы готовишься к экзаменам. Но теперь, глядя на твою довольную морду, Кьораку, хочу попросить тебя вернуть мне мою тетрадь и впредь даже близко не подходить к моей сумке, - Джууширо медленно поднимается, не обращая внимания на то, что коробочки и ленточки и разноцветные открытки летят в разные стороны. Он расталкивает их ногами, подходит ближе и вытягивает вперед руку в ожидании того, как я отдам ему конспект.
Его пальцы совсем тонкие, лицо бледное, а глаза какие-то далекие и холодные. Непривычно видеть его таким. Может, сегодня опять приступ был? Но нет – дыхание не хриплое, и он уверенно держится на ногах. Я молча достаю из рюкзака его тетрадь. Он забирает ее, отворачивается и секунду спустя прячет ее в свой ящик стола. На мгновение меня дико тянет пошутить, что к столу-то он мне не запретил же приближаться, поэтому назавтра, с утра пораньше, я снова утащу его драгоценный конспект, но Укитаке демонстративно меня игнорирует, забирается на свою узкую кровать и заворачивается в одеяло, повернувшись ко мне задом. Из-под теплой ткани торчит только его белесая макушка, и я задумчиво ерошу свои короткие волосы, долго не решаясь сдвинуться с места.
Проходит около получаса, когда дыхание парня выравнивается, и я дерзаю поднять с пола одну из мерцающих в свете ночника открыток. Насмешливые слова Рецу обвинительно стучат в голове в такт осознанию собственного кретинизма. Черт, вот же я придурок. Как я мог забыть? Над улыбающейся мордочкой нарисованного на открытке, обвешанного праздничной мишурой, котенка начиркано огромными красными буквами «С Днем Рожденья!». Буквы кривые, ярко-красный цвет режет глаза, лишь усиливая острое чувство вины, заполняющее меня изнутри. Укитаке ведь ни слова не сказал мне, когда я только вернулся – может быть, до последнего ждал, что я ворвусь внутрь с подарком и обниму его так, что затрещат его кости?
Сажусь на кровать, потирая лицо. Вот тебе и замечательное завершение дня. Черт подери, какой же я все-таки кретин. Судя по всему, Укитаке даже ни одного подарка не открыл – все они по-прежнему завернуты в роскошную поздравительную бумагу совершенно разных оттенков и цветов. Нетронутые причудливые узоры наводят меня на мысль, что он ждал именно моего поздравления, а я, идиот, весь день развлекался с девочками и вливал в себя чертово саке. Неудивительно, что он обиделся… Да я бы на его месте залепил мне по роже. Я смотрю на его растрепанную макушку и сгорбленные во сне плечи и проклинаю себя, на чем свет стоит.
Нет. Стоп. Так не пойдет. Он же мой лучший друг. Я не могу его так подвести. Решительно поднимаюсь с края постели, беру свое одеяло и укрываю им Укитаке. Он, конечно, никогда не жалуется, но я знаю, что во время зимы ему всегда холодно, и я не хочу, чтобы он именно сегодня в очередной раз просыпался посреди ночи и полз в шкаф в поисках чего-нибудь, что можно было бы на себя одеть. Я выключаю светильник, тихо снимаю с вешалки свою зимнюю - на счастье, белую - накидку и залезаю в сапоги. Прислушиваюсь, нет ли кого за дверью, и быстро ныряю в темный коридор. Ох, боюсь, если меня поймают, мне будет полный каюк. Одно дело – бродить ночью по Академии, и совсем другое – покидать ее пределы. Тут строгим выговором и мытьем полов и туалетов вряд ли отделаешься… Может дойти даже до исключения.
Уже на первом этаже приходится подождать, пока дежурные пройдут мимо. Я почти не дышу, пытаясь унять дико колотящееся сердце. Еще не поздно повернуть назад, но между риском исключения из Академии и Укитаке я, к своему удивлению, выбираю Джууширо. На улице, куда я попадаю, ловко выбравшись из одного из окошек обширных кухонь, адский мороз, и бушующая метель тут же забирается за шиворот. Порывы ветра почти бросают меня в сугробы, я стучу зубами, но упорно бегу вперед, стараясь слиться с завалами снега. Я понимаю, что в такой час мало какая лавка будет приветствовать ночных гостей, но все же попытать счастья стоит.
Три часа спустя, вымотавшись как собака и промерзнув до мозгов костей, я возвращаюсь назад, осторожно прижимая заветный сверток к груди. Удача не покидает меня, и, изрядно попыхтев, мне удается забраться в то же самое окно, из которого я выпрыгнул ранее. Снег, забившийся под накидку и студенческую униформу, начинает быстро таять, и я чертыхаюсь, понимая, что мокрые отпечатки ног и лужи могут запросто вывести дежурных на мой след. Приходится провести еще час на кухне, спрятавшись за одной из стоек и дожидаясь, пока не подсохнут сапоги и накидка, которые я пропихиваю под батарею. Когда я наконец-таки добираюсь до нашей с Укитаке комнаты, у меня едва ли есть силы держаться на ногах.
Но вместо уютного ночного мрака за дверью меня встречает яркий свет ночника, и Джууширо вдруг хватает меня за грудки, почти швыряя на ближайшую стену. От неожиданности я не успеваю скоординироваться, и из глаз сыплются искры, когда мой бедный затылок больно соприкасается с невыразимо твердой поверхностью. Я шиплю, но Укитаке это, похоже, совершенно не волнует. Я никогда еще не видел его в такой ярости.
- Ты что учудил, идиот? Вылететь из Академии захотел, а? Где ты был? – в гневе трясет меня он, и мне остается лишь обезоруживающе посмеиваться, потирая затылок, но парня это совершенно не успокаивает – лишь раздражает еще больше.
- Да тише ты, вернулся ж уже, - угрюмо бурчу я, пытаясь не выпустить свой запоздавший подарок из усталой хватки руки. На часах уже почти пять утра, послезавтра целых два экзамена, а я не сомневаюсь, что после подобной вылазки просплю, как минимум, половину следующего дня, что существенно уменьшает мое время на столь необходимую мне подготовку.
- Кьораку! – грозно выдает Джууширо, но я настойчиво машу рукой в сторону стола.
- Давай чай грей, - заставляю себя распрямиться и, улыбнувшись, скидываю сапоги и накидку. Потом демонстративно ставлю сверток на сейчас пустующий стол. С рассветом Укитаке снова завалит его своими конспектами и учебниками, вот уж в чем не сомневаюсь. Кстати, самый главный плюс в соседстве с Джууширо – это как раз наличие электрической плиты и чайника, потому что ему зачастую приходится подогревать свои лечебные напитки прямо посреди ночи, чтобы не дать очередному приступу перерасти в ярую лихорадку. И то, что помимо целебных отваров в этом железном чайничке я слишком часто подогреваю свое саке, преподавателям знать вовсе не обязательно.
- Только не говори мне… - Укитаке с подозрением косится на сверток и, когда я киваю с глупой улыбкой, подходит ближе и осторожно разворачивает простую коричневую бумагу.
- Та-дам! - немного виновато говорю я, разглядывая его застывшее лицо, - Прости, пожалуйста, что я забыл! Я полнейший недоумок и кретин, но в будущем надеюсь исправиться, честно!
Джууширо молчит, впившись побелевшими пальцами в столешницу и все еще рассматривая шоколадный пирог, который он так давно хотел попробовать в расположенной неподалеку пекарне, куда, увы, он так и не успел попасть из-за слишком плотного расписания занятий, наступившей зимы и неожиданного ноябрьского приступа. Из-за холодов и его болезни, я уверен, что Генрюсай и в этом году запретит ему сдавать практическую часть экзаменов, но по этому поводу я разумно держу язык за зубами. Я знаю, что Укитаке ненавидит, когда его считают ущербным, даже если все это делается для его блага.
Заглядевшись на его похудевшие пальцы, я не сразу соображаю, что Джууширо тихо смеется, осторожно отделяя хрустящий кусочек пропитанной шоколадным кремом булки от пирога. Он запихивает его себе в рот, прожевывает эту вкуснятину с видимым наслаждением и, наконец, смотрит на меня.
- Ну, что недоумок, это уж точно, - заявляет Укитаке, но прежде, чем я успеваю притворно возмутиться, вдруг делает шаг мне навстречу и утыкается своей макушкой в мое плечо.
Сердце ухает куда-то вниз, я вдыхаю в себя запах его коротких волос, но, несмотря на то, что зима вечно портит Джууширо здоровье, от его седых прядок веет ароматом зимней свежести. Какой-то у него свой, особенный запах – отстраненно думаю я, отсчитывая секунды нашей близости, словно драгоценные, последние мгновения собственной жизни. Мне не хочется, чтобы он отстранялся, но как только я собираюсь обнять его одной рукой, он поспешно отступает назад.
- Спасибо… Шунсуи, - его улыбка исполнена тепла, щеки покрыты едва заметным румянцем, добрые глаза не смотрят на меня – глядят куда-то в пол, но в них одновременно столько грусти и столько счастья, что мой мир вдруг переворачивается с ног на голову. И ведь как же это я раньше не заметил… А ведь еще считал себя экспертом в подобных вещах. Только что вот с этим делать теперь-то, а, прикажете?
Укитаке, заметив мой задумчивый взгляд, быстро отворачивается, направляясь к чайнику. Принимается суетиться, проверяя, есть ли в нем вода, и куда он запихал чистые кружки, да и нож для пирога надо бы достать… Неужели он и правда думает, что я не вижу, как дрожат его руки?
Я привык доверять собственной интуиции и внутреннему голосу, и я не пытаюсь себя остановить, когда мои ладони опускаются на его плечи. Джууширо вздрагивает, хочет сделать шаг назад, но я ему не даю – обнимаю, прижимаясь сзади к его телу, скрытому лишь за тканью белого кимоно, и он судорожно выдыхает, почти роняя нож, но в последний момент, видно собравшись с силами, спокойно откладывает его прочь.
- Шунсуи, не надо, - устало шепчет Укитаке, опираясь руками на стол, и, когда я отпускаю его, вероятно, думает, что я его послушал. Наивный. Поворачиваясь в мою сторону, он не смотрит на меня, но я беру его побледневшее лицо в ладони, придвигаясь ближе и почти зажимая его у деревянного края, и он хватается за мои запястья.
- Отрастишь волосы, будешь как девчонка, - шучу я, но не даю ему ответить, склоняясь для поцелуя. Сейчас я даже рад, что так долго бродил снаружи в такой холод – метель напрочь выбила из меня запахи чужих духов и алкоголя, и я могу целовать Джууширо, не сдерживаясь. Конечно, сперва он пытается меня оттолкнуть, но я не сдаюсь, и уже через минуту улыбаюсь ему в губы, когда он обнимает меня за шею, приоткрывая рот, чтобы впустить мой наглый язык.
- Хотя ты мне нравишься и таким, - добавляю я, глотая воздух, а он зарывается пальцами в мои темные кудри и стонет, когда я усаживаю его на стол, и одна моя ладонь скользит под его кимоно на обнаженное бедро. Я притягиваю его к себе еще ближе – в ответ он, несмотря на пылающее лицо, обвивает мои бедра ногами. Поразительно. Так сильно я еще никогда не отдавался поцелую. Более того – меня совершенно не волнует, что он парень. Я готов целоваться с ним до самого утра. Хотя утро, к сожалению, не за горами, - с некоторой досадой вспоминаю я.
Сделав жизненно-необходимую паузу, мы прижимается друг к другу лбами, и Джууширо, едва ли в силах отдышаться, шепчет:
- Это, что, тоже подарок?
- Это только первый, - отвечаю я, целуя его в висок, - Ведь потом Новый Год, а после - успешная сдача экзаменов… Приход весны, кстати, тоже можно отпраздновать, как думаешь? И мы же станем с тобой капитанами, как планировали, верно? Тогда вообще можно будет столько подарков надарить…
Укитаке хрипло смеется, чуть отстраняясь, чтобы посмотреть мне в глаза.
- В таком случае, Шунсуи, отращивай свои кудри тоже. Один я «девчонкой» не собираюсь быть.
- Заметано, - киваю я и улыбаюсь, вовлекая его в еще один поцелуй.
Поцелуи длятся и длятся, и так хочется надеяться, что все повторится – завтра, послезавтра, через год, а, может быть, и спустя столетие. По-крайней мере, я абсолютно не против такого расклада.
Мы настолько забываемся, что чуть не сворачиваем со стола его пирог на пол, и Укитаке рычит на меня, осторожно отодвигая его подальше.
- Да брось ты, я тебе потом еще принесу… - бормочу я между поцелуями - ну не вовремя он вспомнил о своей страсти к сладкому - но Джууширо вдруг ловко выворачивается из моих рук и хитро сверкает глазами.
- Ничего подобного, Шунсуи, потому что, знаешь, чем ты будешь заниматься, начиная с этого дня?
Со смутным беспокойством я оглядываюсь на именинника, и мои нехорошие подозрения лишь усиливаются, когда он довольно кивает.
- Да-да, готовиться к экзаменам. И не смотри на меня так. Ты полный профан в теории. Не отрицай.
- И что мне за это будет? Помимо успешной сдачи, я имею в виду? – вопрошаю я, плюхнувшись на свою кровать. Спешная прогулка под безжалостной метелью меня все-таки вымотала и, несмотря на необычные и крайне приятные события этой ночи, сонливость начинает сковывать тело в своих требовательных объятиях.
- Торговаться вздумал? – хмыкает Джууширо. Я просто улыбаюсь ему в ответ. Скидываю одежду, выключаю светильник и тяну его за руку – под свое одеяло. Он сомневается лишь секунду, но совсем скоро мы уже лежим на моей мягкой подушке, сплетая в темноте пальцы.
- Шунсуи… - шепчет Укитаке, и я прижимаюсь губами к его приоткрытому рту.
Да, шшш, молчи. Это что-то новое. Что-то особенное. Для нас обоих.
Но не бойся, мы разберемся с этим, справимся. Вместе.
Пожалуй, я хочу такого будущего не меньше, чем ты.
Даже если для этого… придется зубрить конспекты.